…Венцом всего был смешной эпизод. ВГ остался в ДУРАКах – ах-ах, жалко! А мне по выходе преградили дорогу две, скажем, леди – пожилые, что интересно. Улыбаясь: какое впечатление на вас производят стихи Гандельсмана? (Как подсказ на память пришла репризка Жванецкого: какое пиво… ну, какое пиво… Жигулёвское!) Без тени улыбки отвечаю: неизгладимое. Всем хорошо; только они замялись как-то… вопросительно (не, тоже не то слово), что ли. Автограф, говорю, дать? А вы… что, тоже писатель? Поэт, соврал я. Потом не без грусти честно добавил: и пенсионер. А какие вы книги… придумали? Тоненькие, говорю, но две, – гоню бессовестно, а они полуверят. Смеются: про пенсию пишете? Про пенсию тоже. Если заслужил, отчего же не… А знае… Извините, говорю, время не ждёт, а меня ждут. Итак, автограф берёте или… как? Какой вы… Да, нетерпеливо перебиваю, я решительный и бесповоротный – тут же поворачиваюсь, как будто намерен их покинуть (уже понял, подлец, что заинтриговал). Ой, пожалуйста! Что? Вот – появляется записнушка – здесь напишите: Лизе и Славе. Я изумился: Слава – это имя? Да-да, Слава! Тогда, посмотрел на Славину подругу, вы, может быть, не Лиза, а Муза. Нет, Лиза я, твёрдо подчеркнула Лиза. Замётано, сдался я, музы не мухи – на всех не хватит. Иду на экспромт. Про что? Про-о-о пенсию! То ли игривым настроением сам себя раззадорил, а может, чёрт на плече сидел – не ожидал от себя такой ржевской выходки. Вот что написал.
Милым дамам – облизнувшись и ославившись – из неопубликованного:
Бывает пенсия навроде пениса: одна суспензия всего и пенится.
Воскликнули в-вау, от восторга вскинув плечиками. …Поделился этим в качестве довеска – вроде как сопутствующий комментарий. Вот за чем вернулся к заметке: дополнить. А вот – зачем? Объявить, что: купился! Как последний лох (или первый?). По новорусски говорят: развели. Автор так называемого Письмá на голубом глазу выдал… А что, собственно, выдал? Сочинил рассказ – который в мистификацию превратил страдающий целомудренным сознанием (а на самом деле – подвело название рубрики: литературная критика) читатель. С перворазу-то Гандельсману поверил, даже проникся… Вот тебе, бабушка и… какое, милые, сейчас у нас апреля на дворе? Сказано же: весь апрель никому не вер:Ь)
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
1. Эпи… 2. лох (в ожидании Гезенцвея)
Date: 2004-04-24 08:04 pm (UTC)ВГ остался в ДУРАКах – ах-ах, жалко! А мне по выходе преградили дорогу две, скажем, леди – пожилые, что интересно.
Улыбаясь: какое впечатление на вас производят стихи Гандельсмана?
(Как подсказ на память пришла репризка Жванецкого: какое пиво… ну, какое пиво… Жигулёвское!)
Без тени улыбки отвечаю: неизгладимое.
Всем хорошо; только они замялись как-то… вопросительно (не, тоже не то слово), что ли.
Автограф, говорю, дать?
А вы… что, тоже писатель?
Поэт, соврал я. Потом не без грусти честно добавил: и пенсионер.
А какие вы книги… придумали?
Тоненькие, говорю, но две, – гоню бессовестно, а они полуверят.
Смеются: про пенсию пишете?
Про пенсию тоже. Если заслужил, отчего же не…
А знае…
Извините, говорю, время не ждёт, а меня ждут. Итак, автограф берёте или… как?
Какой вы…
Да, нетерпеливо перебиваю, я решительный и бесповоротный – тут же поворачиваюсь, как будто намерен их покинуть (уже понял, подлец, что заинтриговал).
Ой, пожалуйста!
Что?
Вот – появляется записнушка – здесь напишите: Лизе и Славе.
Я изумился: Слава – это имя?
Да-да, Слава!
Тогда, посмотрел на Славину подругу, вы, может быть, не Лиза, а Муза.
Нет, Лиза я, твёрдо подчеркнула Лиза.
Замётано, сдался я, музы не мухи – на всех не хватит. Иду на экспромт. Про что?
Про-о-о пенсию!
То ли игривым настроением сам себя раззадорил, а может, чёрт на плече сидел – не ожидал от себя такой ржевской выходки. Вот что написал.
Милым дамам – облизнувшись и ославившись – из неопубликованного:
Бывает пенсия
навроде пениса:
одна суспензия
всего и пенится.
Воскликнули в-вау, от восторга вскинув плечиками. …Поделился этим в качестве довеска – вроде как сопутствующий комментарий.
Вот за чем вернулся к заметке: дополнить.
А вот – зачем? Объявить, что:
купился!
Как последний лох (или первый?). По новорусски говорят: развели.
Автор так называемого Письмá на голубом глазу выдал… А что, собственно, выдал?
Сочинил рассказ – который в мистификацию превратил страдающий целомудренным сознанием (а на самом деле – подвело название рубрики: литературная критика) читатель.
С перворазу-то Гандельсману поверил, даже проникся…
Вот тебе, бабушка и… какое, милые, сейчас у нас апреля на дворе?
Сказано же: весь апрель никому не вер:Ь)