(no subject)
Nov. 9th, 2014 05:08 am![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
и вновь продолжается бой
Дорогие товарищи! В связи с девяносто седьмой годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции и актуализацией старых песен о главном прошу вас, ветераны жизни, которые такие же как я, только умные, разъяснить мне значение некоторых священных строк, до боли знакомых каждому советскому пионеру. С детства тревожат они меня своей замысловатой неразгаданностью, манят и пугают, приводя в восторг и смущение. Вот это, например.
Неба утреннего стяг...
В жизни важен первый шаг.
Слышишь: реют над страною
Ветры яростных атак!
Как соотносятся первая и вторая строчки? Соотносятся ли они вообще, или автор тупо “рыбу” оставил? Нет, неба стяг я понимаю, красное, значит, а первый шаг причем? Куда? Реющие ветры представить себе с трудом могу, но ветры атак - это как так?
И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди.
И Ленин - такой молодой,
И юный Октябрь впереди!
Дальше - больше. Бой продолжается вновь. Если продолжается, то почему вновь? А если вновь, почему не начинается? О каких боях идет речь в семьдесят четвертом году, за пять лет до Афгана? Тут не только сердце в груди растревожится, но и печенка с селезенкой сдисфункционируют.
Ленин. В 1917-м ему сорок семь стукнуло. Какой такой молодой? Такой какой? И почему он позади Октября, юного к тому же? На этой строчке мой детский мозг отказывался работать и готов был расплавиться. Октябрь - это месяц, нет? Или это кличка одного из ленинских подельников? Тогда почему мы о нем ничего не знаем? Моя тетя, будучи в то героическое время уже взрослой девицей, выступавшей, как Бурлакова Фрося, во всех мыслимых и немыслимых самодеятельных концертах, пела “юный Спартак впереди”. Так ей казалось логичнее, как-то у нее в голове это все прекрасно укладывалось. Тут - восстание Спартака, там - Ленин… молодой. Надо отдать ей должное, она и в современность прекрасно вписывается: Крымом гордится, хохлов ругает, Путина хвалит, мечтает, чтобы дочка ее, моя родная двоюродная сестра, в Париже осталась жить навсегда.
Вы, конечно, можете посмеяться над мелочностью и ничтожеством моих раздумий и тревог, а мне не до смеха. Как раньше тупенькая девочка чувствовала себя чужеродным элементом среди монолитного позитива пионерской дружины имени Павлика Морозова, так и сейчас, земную жизнь пройдя до половины и заблудившись в сумрачном лесу, стоит она, одинокая, жизнью битая и ничему не наученная, кругом себя взирает, вздыхает глубоко и растерянно.